Проблемы независимости судей при рассмотрении уголовных делВопросы объективности и беспристрастности суда тесно связаны с его независимостью.
Первый из Основных принципов независимости судебных органов, принятый ООН, гласит: «Независимость судебных органов гарантируется государством и закрепляется в конституции или законах страны. Все государственные и другие учреждения обязаны уважать и соблюдать независимость судебных органов» [1].
В России действует масса нормативно-правовых актов провозглашающих и гарантирующих реализацию принципа независимости суда.
Независимость судей и подчинение их Конституции РФ и федеральному закону — конституционный принцип правосудия, означающий, что судьи рассматривают и разрешают уголовные дела по своему внутреннему убеждению, руководствуясь уголовно — процессуальным и уголовным законом.
Судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону (ст. 120). Судьи несменяемы. Полномочия судьи могут быть прекращены или приостановлены не иначе как в порядке и по основаниям, установленным федеральным законом (ст. 121). В соответствии со ст. 5 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» суды осуществляют судебную власть самостоятельно, независимо от чьей бы то ни было воли, подчиняясь только Конституции Российской Федерации и закону.
Вместе с этим принятые в России стандарты суверенности суда, подкрепленные установленными конституционными гарантиями, недостаточны для обеспечения реальной независимости.
Важно подчеркнуть, что даже совершенный закон не в силах предотвратить его нарушения. «Учреждая демократически-правовое государство, — пишет Л.С. Мамут, — принимая равно достойную ему конституцию, занимаясь затем наладкой и укреплением институтов данного государства, системы его законодательства, надо твердо знать: лишь одного этого для укрепления в практической жизни провозглашенных конституцией ценностей явно недостаточно. Ведь институты сами по себе никем не руководят и никого не организуют. Равным образом сами по себе законы не господствуют, не правят, не исполняются автоматически… Учрежденные институты, изданные законы функционируют в той мере и постольку, поскольку их используют люди в своей жизнедеятельности, которая, в свою очередь, находится в прямой связи с социальными качествами народа, граждан, в первую очередь с их политико-правовой культурой».[2]
Медведев Д.А., выступая на VII Всероссийском съезде судей, отметил: «Казалось бы, закон предоставляет все возможности – и процессуальные, и материальные – суду для того, чтобы он был независим. Если исходить из писаного права, из того, что есть у нас в законах, такой проблемы не должно быть в принципе. Но почему в этом случае судья, который является де-юре независимым, де-факто независимым подчас не является, и почему его личный выбор происходит зачастую не в сторону принятия объективного решения при рассмотрении дела?» [3].
Вопрос, поставленный Медведевым Д.А., требует пристального изучения.
С какими негативными факторами, влекущими ослабление важнейшего конституционного принципа, мы сталкиваемся в последнее время:
Влияние объявленной в стране борьбы с коррупцией
Вряд ли кто-то станет оспаривать необходимость борьбы с коррупцией. Однако эта борьба породила новые проблемы для правосудия.Так, судьи оказались в состоянии перманентного страха. Они боятся, что любое смелое хотя бы и законное процессуальное решение (вынесение оправдательного приговора, переквалификация действий, освобождение из-под стражи, условно-досрочное освобождение, прекращение уголовного дела за примирением сторон, применение условного осуждения или назначение наказания ниже низшего предела) будет расценено вышестоящими судебными инстанциями как вынесенное в результате коррупционного влияния.
При наличии ничем не подтвержденных подозрений судебное решение может быть отменено, а судья привлечен к дисциплинарной ответственности вплоть до лишения статуса.
Нормативно-правовые акты, регулирующие дисциплинарное производство в отношении судьи, не предусматривают справедливого и дифференцированного механизма лишения статуса. (Например, такого, когда судью можно было бы лишить статуса при систематических нарушениях требований закона, когда он уже имел одно или несколько дисциплинарных взысканий).
Именно в связи с этим 17.01.2008г. пять бывших судей, которые были лишены своего статуса квалификационными коллегиями по представлению председателей судов, обратились в Конституционный Суд РФ.
Как справедливо указали заявители, закон не определяет составы дисциплинарных правонарушений, не конкретизирует их и не определяет их тяжесть, что создает возможность принятия произвольного решения. В результате одни и те же действия судьи могут оцениваться и как основания для удаления его с должности, и как не влекущие никаких дисциплинарных последствий.
Заявители также полагали, что квалификационные коллегии судей нельзя назвать независимыми и беспристрастными органами, так как они состоят из судей и в их отношении председатели судов могут подать представления о досрочном лишении полномочий. Кроме того, обжаловать решения коллегии приходится в суде субъекта РФ, то есть в том суде, председателем которого сформирована квалификационная коллегия.
Конституционный Суд РФ от 28 февраля 2008 г. N 3-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 6.1. и 12.1. Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и статей 21, 22 и 26 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» в связи с жалобами граждан Г.Н. Белюсовой, Г.И. Зиминой, Х.Б. Саркитова, С.В. Семак и А.А. Филатовой», признавая оспариваемые нормы не противоречащими Конституции РФ, указал следующее: «Основанием для привлечения к дисциплинарной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий судьи должно быть не любое отступление от требований закона и этических норм, а лишь такое, которое несовместимо с высоким званием судьи. Поэтому, в частности, судья не может быть привлечен к указанной ответственности за судебную ошибку, если только неправосудность судебного акта не явилась результатом поведения судьи, несовместимого с занимаемой им должностью».
Очевидно, что разъяснения Конституционного Суда РФ также не дали четких критериев, по которым возможно привлечение судьи к дисциплинарной ответственности и лишение статуса.
Представляет в этом отношении позиция Конституционного суда России по обращению Анжелики Матюшенко. Заявительница работала судьей Преображенского районного суда г. Москвы с ноября 2000 года. В сентябре 2008 года Квалификационная коллегия судей (ККС) Москвы досрочно прекратила ее полномочия. Было установлено, что, рассматривая уголовное дело в апелляционном порядке, судья Матюшенко грубо нарушила нормы уголовного и уголовно-процессуального законодательства, не изучила должным образом материалы дела и ошибочно установила у подсудимой наличие умысла на совершение преступления. А, оставив назначенное мировым судом наказание в виде лишения свободы, она поставила под угрозу жизнь и здоровье подсудимой. Таким образом, судья нарушила общие начала назначения наказания, принципы законности, равенства, справедливости и гуманизма. Кассационная инстанция апелляционное постановление судьи Матюшенко отменила и рассмотренное ею дело ввиду отсутствия состава преступления прекратила. Матюшенко оспорила решение ККС Москвы в Верховном суде РФ, но в удовлетворении жалобы ей было отказано.
Обращаясь в Конституционный суд, лишенная статуса судья Матюшенко аргументировала свою позицию тем, что оспариваемые нормы противоречат конституционным принципам независимости, несменяемости и неприкосновенности судей, а также ограничивают ее право как судьи при вынесении судебного решения. Она полагала, что эти нормы не определяют состав дисциплинарного проступка судьи и допускают возможность их произвольно применять, как и ряд положений Кодекса судейской этики, при привлечении судей к дисциплинарной ответственности. Сама Матюшенко считала, что ее дисквалифицировали не за грубые процессуальные нарушения, а за выраженное в решении собственное мнение, гарантированно предоставленное судьям «свободой усмотрения».
Конституционный суд, 2 июня 2011г. рассмотрев жалобу заявительницы, пришел к выводу, что основанием для досрочного прекращения полномочий судьи должно быть не любое отступление от требований закона, а лишь явно противоречащее конституционному предназначению судебной власти, носителем которой является судья. В процессе толкования применяемой нормы возможны ошибки, что не дискредитирует априори допустивших их лиц. Такие нарушения подлежат исправлению вышестоящими судебными инстанциями и сами по себе не могут служить основанием для применения к судье такой меры дисциплинарного взыскания, как досрочное прекращение полномочий.
Однако вынесение неправосудного судебного акта, не подпадающее под признаки состава преступления, может свидетельствовать о явной небрежности судьи, недопустимой при отправлении правосудия, либо давать основания к выводу о неспособности судьи исполнять свои профессиональные обязанности. Основанием для привлечения судьи к дисциплинарной ответственности (в том числе и в виде досрочного прекращения полномочий) может быть как однократное грубое нарушение, свидетельствующее о некомпетентности или небрежности судьи, так и нарушения, не носящие такого характера, но совершаемые им систематически.
Признав оспариваемые нормы соответствующими Конституции, КС, тем не менее, указал законодателю, что тот вправе установить более широкий перечень видов дисциплинарных санкций, уточнить состав дисциплинарного проступка и основания для привлечения судей к дисциплинарной ответственности[4].
Конституционный суд пришел к выводу о том, что квалификационная коллегия судей имеет право лишить судью его статуса, даже если он совершил всего один проступок, но явно нарушающий конституционные права гражданина.
Выступивший с особым мнением судья-докладчик по делу Михаил Клеандров справедливо считает, что оспоренные нормы следовало признать неконституционными, поскольку их «чрезмерная неопределенность» позволяет «наказывать или не наказывать судью за одно и то же деяние»[5]
Сегодня при желании председателя суда субъекта судья может быть лишен своего статуса за одну отмену вынесенного им судебного решения, если такие действия покажутся несовместимыми с высоким званием судьи.
Французский писатель и философ Мишель Монтень говорил: «Трусость — мать жестокости».
В такой ситуации судьи, дабы исключить какие-либо намеки на свою тенденциозность из чувства самосохранения и безопасности ужесточают приговоры, назначая завышенные сроки лишения свободы.
В 2008 году за различные проступки были лишены статуса и отправлены в отставку 98 судей. А 65 судей были привлечены к уголовной ответственности и осуждены. Статистика показывает, что годом раньше за различные прегрешения было уволено в три раза меньше судей[6].
Следовало бы принципиально отличать ситуации, когда судьи изгоняются из сообщества за откровенно некомпетентные и бессовестные действия (бездействия), и когда они лишаются статуса за смелые законные решения, вынесенные вопреки воле своих руководителей.
Страх быть привлеченным к дисциплинарной ответственности или быть лишенным статуса полностью подавляет какую-либо судейскую самостоятельность и заставляет действовать в угоду системных установок.
Как отмечает Т.Г. Морщакова, «цель самосохранения подавляет подлинную цель судебной власти. Охрана прав граждан отступает перед «ценностью» самой судейской должности, которая растет вместе с судейскими окладами»[7].
Зависимость изнутри.
1. Зависимость от председателя суда. (Для судей, рассматривающих дела с участием присяжных заседателей – это зависимость от председателя суда субъекта РФ).Одно из наиболее распространенных мнений о причинах недостаточной реализации принципа независимости судей сводится к гипертрофированной роли председателей судов.
Провозглашая независимость суда, законодатель старался оградить суд от внешнего негативного влияния, видимо помня о поползновениях партийных и советских органов в прошлом. Однако не обратил внимания, что угроза независимости в большей степени существует не извне, а изнутри.
Так, невмешательство председателя суда в работу судей, исходя из имеющегося законодательства, только подразумевается, однако специальной правовой нормы, запрещающей такое вмешательство, ни в одном федеральном законе нет.
Действует уголовная ответственность по ч. 3 ст. 294 УК РФ за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия, совершенное лицом с использованием своего служебного положения.
Однако во всех доступных автору комментариях к УК РФ о председателях судов как субъектах ответственности по данной статье ничего не говорится.
В практике применения данной статьи мы не находим ни одного примера привлечения председателя суда.
О высокой латентности подобных преступлений свидетельствует и судебная статистика. Так, по ч. 1 ст. 294 были осуждены: в 1997 г. — 2 чел., в 1998 г. — 4, в 1999 г. — 4, в 2000 г. — 2, в 2001 г. — 1 чел.;
по ч. 2 ст. 294 были осуждены: в 1997 г. — 6 чел., в 1998 г. — 5, в 1999 г. — 7, в 2000 г. — 2, в 2001 г. — 1 чел.;
а по ч. 3 ст. 294 были осуждены: в 1997 г. — 0 чел, в 1998 г. — 0, в 1999 г. — 0, в 2000 г. — 0, в 2001 г. — 1 чел.[8]
Можно предположить, что если бы судьи заявляли обо всех случаях вмешательства в осуществление правосудия со стороны председателей, то все или почти все председатели 2714 судов России привлекались бы к уголовной ответственности по данной статье.
Между тем, зависимость судьи от председателя суда была и остается достаточно сильной.
Председатели судов пользуются значительной властью в отношении судей, приписанных к соответствующему суду, особенно в вопросах назначения на должность, повышения в должности и отстранения от должности.
Так, в соответствии с Федеральным Закона «Об органах судейского сообщества в РФ»: «Представление председателя соответствующего или вышестоящего суда либо обращение органа судейского сообщества о прекращении полномочий судьи в связи с совершением им дисциплинарного проступка рассматривается квалификационной коллегией судей».
Согласно п. 2 статьи 22 данного документа (во взаимосвязи с положениями пункта 6 статьи 21), председателю соответствующего или вышестоящего суда предоставляется право проводить проверку жалоб, содержащих сведения о совершении судьей дисциплинарного проступка, обращаться с представлением в квалификационную коллегию судей о прекращении полномочий судьи, а также участвовать в заседаниях квалификационных коллегий судей и высказывать свое мнение по обсуждаемым вопросам.
Как известно Постановлением Конституционного Суда РФ от 28.02.2008 N 3-П положения пункта 2 статьи 22 данного документа (во взаимосвязи с положениями пункта 6 статьи 21), признаны не противоречащим Конституции РФ.
Усиливающаяся в последнее время дисциплинарная ответственности судей укрепляет влияние председателей судов субъектов РФ.
Другой важный вопрос, который находится полностью во власти председателя суда, — это распределение дел между судьями.
Конкретное ее решение может быть только в выработке механизма распределения дел вне зависимости от решения председателя суда, а в условиях вероятности (по алфавиту, по числам или иным путем).
Кроме того, от председателя суда во многом зависит материальное благополучие, а также качество социальных гарантий судьи. И эта зависимость заложена в действующем законодательстве. Так, председатели судов непосредственно влияют на уровень оплаты труда судей: в частности, заработная плата судьи состоит из должностного оклада, а для военных судей — и оклада по воинскому званию, доплат за квалификационный класс, выслугу лет и 50% доплаты к должностному окладу за особые условия труда.
Таким образом, действующее законодательство, предоставляя широкие полномочия председателям судов, позволяет оказывать весьма существенное влияние на других судей, тем самым, препятствуя реализации принципа независимости судей.
В качестве примера в раскрытии принципа независимости судей в дореволюционной России может служить выдающийся юрист А.Ф. Кони, девизом которого служила формула «быть слугой, а не лакеем правосудия». И когда министр юстиции К.И. Пален потребовал от А.Ф. Кони гарантий осуждения Веры Засулич, он объяснил ему, что не дано право «председателю суда приходить и говорить с Вами об исходе дела, которое мне предстоит вести. Все, за что я могу ручаться, это за соблюдение по этому делу полного беспристрастия и всех гарантий правильного правосудия» [9]
Совершенно нелишне было бы, чтобы в кабинете у каждого судьи висел портрет А.Кони с указанными выше словами, и чтобы судьи поступали, сообразуясь со словами выдающегося отечественного юриста.
А законодателю давно следовало бы оградить судей от какого-либо воздействия на них председателей судов.
В этих целях уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Владимир Лукин призвал раз и навсегда перейти от принципа назначения руководителей судебных органов к принципу их избрания самими судьями.
С.А. Пашин предлагает должности председателей судов замещать по очереди судьям данного суда либо замещать старшим по стажу работы судьям. Также отмечает, что срок полномочий председателя суда не должен превышать двух лет — без права повторного назначения [10].
Сегодня председатели судов первоначально назначаются на шесть лет, но не более чем на два срока в одном суде.
Еще один важный момент: приходят молодые судьи, вооруженные теоретическими студенческими познаниями о том, какое должно быть правосудие и начинают выносить оправдательные приговоры либо иные достаточно смелые решения, а в ответ на вторжения председателей судов и прокуроров ведут себя независимо. Через три года таких судей могут просто не представить к последующему назначению, не предъявляя доказательств их профессиональной непригодности.
Конституционный суд уже высказался по этому поводу, указав, что такая практика допустима, только если первые три года деятельности судьи рассматриваются как испытательный срок с предъявлением обоснованных претензий к судье по итогам этого срока.
Положительно можно оценить предложение Медведева Д.А.: «Я думаю, что мы можем рассмотреть вопрос или по упрощению процедуры переназначения судьи после истечения трёхлетнего срока, а может быть, и вообще об отказе от каких-либо процедур и о назначении бессрочно»[11].
3. Зависимость от кассационной инстанции.
Судебные коллегии, как правило, подотчетны соответствующим председателям судов.Позиции судебных коллегий по уголовным делам сегодня также угрожают независимости судов.
Известно, что половина оправдательных приговоров, постановленных с участием присяжных заседателей, отменяется.
Иногда отмены имеют место по предусмотренным УПК РФ основаниям, а нередко по абсолютно надуманным основаниям.
В силу ст. 126 Конституции РФ Верховный Суд РФ является высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за их деятельностью и дает разъяснения по вопросам судебной практики и следит за единообразием судебной практики.
Между тем, по одним и тем же вопросам Судебная коллегия ВС РФ нередко принимает разные процессуальные решения.
(То же самое наблюдается и в деятельности Судебных коллегий в субъектах РФ).
Никита Колоколов бывший судья Верховного суда РФ считает: «Российская процессуальная система несовершенна не потому, что априори не в состоянии принять правильное и справедливое решение, а потому, что принцип ее построения допускает возможность «руководства» одной судебной инстанции другой, а это в корне искажает суть учения о независимом суде» [12].
Отсутствие единообразия судебной практики создает для судей состояние правовой неопределенности и неуверенности в принимаемых решениях. Поскольку отмена судебного приговора происходит по неясным для них правилам, они боятся выносить смелые, хотя бы и законные судебные решения.
Рассмотрение дел в кассационных судах порой напоминает движение транспортных средств без светофоров и правил дорожного движения.
Решение такой проблемы видится в необходимости законодательной легализации судебного прецедента в уголовном процессе.
Дабы избежать отмен по неясным правилам некоторые судьи перед принятием процессуальных решений стараются получить консультацию у судей-кассаторов, которые впоследствии и будут рассматривать кассационные жалобы или представления.
Кроме того, следовало бы внести изменения в УПК РФ, обеспечивающие возможность оперативного обжалования сомнительного кассационного определения, как сторонам, так и самим судьей в порядке, установленном главой 48 УПК РФ, перед отправкой дела на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции.
Зависимость извне
1. Зависимость от прокурора.Зависимость судей от позиции прокурора убедительно подтверждают цифры.
Рассмотрим такой показатель как эффективность прокурорского кассационного обжалования выборочно по некоторым субъектам Российской Федерации.
Так, эффективность кассационного обжалования в Алтайском крае в 2010г. незаконных приговоров остается стабильной и составляет 88, 5%[13].
В Амурском областном суде в 2007 г. эффективность кассационного обжалования прокурорами неправосудных приговоров составила 97,6%.[14]
Эффективность кассационного обжалования по уголовным делам в первом полугодии 2009г. года в Брянской области составила 92,4 %.
В Вологодском областном суде за 2008г. эффективность кассационного обжалования составила 88,8 %, что несколько выше общероссийского (87,3 %).
Эффективность кассационного обжалования в Воронежской области за 2009г. составила 80,6% (81,1 %), Качество кассационного обжалования улучшилось 87,7 % (2008 г. – 83,9 %)[15].
В Республике Карелия в 2010г. прокурорам удавалось отменять или изменять судебные решения в 88.3 % случаев.[16]
В Курском областном суде за 2008г. в 96 % случаев незаконные судебные решения отменялись по доводам, изложенным в кассационных представлениях прокурорских работников[17].
В Краснодарском краевом суде за 2008г. эффективность прокурорского обжалования составила 93 %[18].
В Кировском областном суде во 2 квартале 2008г. эффективность кассационного прокурорского обжалования составила 90,1%.
2010 г. судами первой инстанции Пензенской области было рассмотрено 7572 уголовных дела. Эффективность кассационного обжалования по итогам 2010 г. составила 90,3%[19].
В Липецкой области за 2009г. эффективность прокурорского кассационного обжалования достигла 89.1 %.[20]
В Приморском краевом суде за 2007г. эффективность кассационного прокурорского обжалования выросла до 95,3%[21].
Эффективность прокурорского кассационного обжалования в Северной Осетии в 2010г. составила 92%[22].
По представлениям прокуроров в 2010г. в Тамбовской области отменены и изменены неправосудные приговоры в отношении 262 лиц или практически 91% всех отмененных и измененных приговоров[23].
В Хабаровском крае в 2009г. эффективность кассационного обжалования составила 92,3% (в 2008 г. – 95%). А в первом полугодии 2009г. в Хабаровском областном суде эффективность прокурорского обжалования составляла 94,9 % [24](в 1 п. 2008 г. – 95%)[25].
Эффективность кассационного обжалования прокурорами в Чечне в 2009г. составила 88,3%. По сравнению с предыдущим 2008 годом значительно снизились негативные показатели данного направления: число оправданных — на 48%, отказов от обвинения – на 50 %, количество возвращенных прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ дел – на 35%[26].
Можно подытожить, что в среднем по стране прокуроры отменяют или изменяют своими представлениями решения судов 1-ой инстанции примерно от 85-95% случаев.
Что касается эффективности прокурорского обжалования приговоров, вынесенных с участием присяжных заседателей, то картина не такая ужасающаяся.
Вместе с тем, как уже указывалось выше, примерно половина таких приговоров отменяется кассационной палатой Верховного Суда РФ.
В 1994 году Кассационная палата Верховного Суда Российской Федерации отменила 20,5% от вынесенных оправдательных приговоров,
в 1995 году – 18,0%,
в 1996 году – 30.7%.
в 1997 году отменяется 48.6% ,
в 1998 году – каждый третий 36,9%,
в 1999 году – каждый второй 50,9%.
Характерно, что в это же время из обжалованных обвинительных приговоров суда присяжных отменяется в среднем каждый десятый приговор: в 1998 году 7,9%, а в 1999 году – 11,7% обвинительных приговоров.
В 2001 году в Верховном Суде Российской Федерации обвинительные приговоры суда присяжных отменялись в отношении 23 лиц (6,7%), оправдательные – в отношении 34 лиц (43%).
В 2002 году Кассационная палата Верховного Суда Российской Федерации отменила, если считать по лицам, 18 (5,9%) обвинительных и 11 (32,4%) оправдательных приговоров суда присяжных.
В 2003 году приговоры суда с участием присяжных заседателей были отменены в отношении 62 человек (11,3% от числа обжалованных), из них обвинительные приговоры – относительно 28 лиц (5%), оправдательные приговоры – относительно 34 лиц (24% от числа оправданных подсудимых).
Так, в апреле 2006 г. председатель Верховного суда России Вячеслав Лебедев заявил, что оправдательные приговоры с появлением такой возможности отменялись судами высшей инстанции в 43% случаев[27].
В 2007 г. по оправдательные приговора отменялись в 23,0%, а обвинительные в 4,9% случаев [28]; в 2008 г. оправдательные по 29,91%, а обвинительные в 9,11%[29].
Таким образом, приведенные цифры наглядно свидетельствуют о том, что вынесенный обычным судом приговор, когда суд не разделил позицию прокурора, отменяется по кассационному представлению последнего примерно в 90 % случаях.
В судах с участием присяжных заседателей примерно половина оправдательных приговоров отменяется по кассационным представлениями прокуроров. (По кассационным жалобам стороны защиты отменяется всего от 5 до 10 % обвинительных приговоров).
Такая статистика деятельности кассационных инстанций создает мощнейшую зависимость судей от позиции прокуроров при принятии решений.
При этом для практикующих адвокатов абсолютно понятно, что известные показатели не являются результатом убедительности кассационных представлений прокуроров. Это один из применяемых мифов.Создается еще один миф о том, что часто отменяются оправдательные приговора из-за того, что судьи не могут их писать. Получается, что обвинительные приговоры научились писать, а оправдательные нет! Этот миф исходит из кассационных инстанций. Мы то понимаем, что любой даже самый юридически безупречный оправдательный приговор отменят, если возникнет такое желание.
Таким образом, цифры эффективности прокурорского обжалования возникли не эволюционным путем, как результат состязательности сторон и соблюдения требований Закона, а искусственным путем – как результат административного регулирования деятельности судов 1-ой инстанции.
Имея такую сокрушительную статистику эффективности своих представлений, прокуроры успешно влияют на судей, подчиняя их своей воле.
Судья, находясь в совещательной комнате и зная, что до 95% прокурорских представлений удовлетворяются, особенно не раздумывает, чью позицию ему следует разделить в приговоре.
2. Зависимость от оперативных структур, от специальных служб.
Ни для кого не секрет, что перед назначением на должность судьи, а также перед его утверждением после трехлетнего срока либо после переназначения председателя суда на новый срок проводится проверка кандидата целым рядом ведомств ФСБ и МВД, которые представляют компрометирующие материалы в отношении судьи при их наличии.Вряд ли кто-то станет спорить с необходимостью самой тщательной проверки кандидата на должность судьи либо на вышестоящую должность.
Вместе с тем, такая система породила мощную зависимость суда от проверяющих органов.
Может быть, и не было бы особых проблем, если бы проверяющие не являлись представителями органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность по уголовным делам, находящимся в производстве этих судов.
Например, ФСБ проверяет судебные кадры и одновременно представляет сторону обвинения (орган дознания) по многим делам, находящихся в производстве этих судов. Как вы думаете, сможет ли судья отказать в вынесении необходимого приговора, если к нему обратятся его проверяющие?
Кстати, такое нередко происходит. Когда нависает угроза вынесения оправдательного приговора, представители оперативных структур наведываются в гости к судье и делают ему предложение, от которого очень сложно отказаться.
В связи с этим соответствующие проверки судей следовало бы поручать иным органам, например, органам собственной безопасности, не имеющим процессуальной связи с судом.
Абсолютной независимости суда в юридической природе быть не может. Это аксиома. А, следовательно, всегда и везде существует зависимость суда от каких-либо субъектов, факторов и обстоятельств. Если кто-то способен себе представить совершенную и безусловную независимость суда, то это будет виртуальная история не из реальной жизни.
Другое дело, что в каждой судебной системе существует различная степень независимости суда. Задачей правового государства и его чиновников является максимальное создание условий для обеспечения независимости суда.
Абсолютная независимость суда – это тот правовой маяк, к которому судебный корабль усилиями государства должен постоянно приближаться.
К сожалению, в последние годы судейское судно свернуло с первоначально взятого курса и движется в обратном направлении.
Никто не станет возражать против необходимости улучшения управляемости Вооруженных Сил РФ и важности укрепления там единоначалия. Однако создание аналогичной системы управляемости судей может привести к крушению третьей власти. В результате этого у нас в государстве все-таки останется разделение властей, но только на исполнительную и законодательную, а судебная власть станет частью исполнительной.
Становление независимого суда, как свидетельствует история многих стран, является длительным и сложным процессом. Для того, чтобы изменить ситуацию, следовало бы разорвать оковы зависимости судей от своих повелительных председателей, от непредсказуемых кассационных инстанций, от проверяющих оперативных структур, от борющихся за арифметические показатели прокурорско-следственных работников либо максимально ослабить эти оковы.
Независимость судей является основным условием функционирования самостоятельной и авторитетной судебной власти, способной обеспечить объективное и беспристрастное правосудие, эффективно защищать права и свободы человека
[1] Приняты седьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (1985 г.). Сборник международных договоров ООН. Нью-Йорк, 1889. С. 302 — 305.
[2] Мамут Л.С. Конституция и реальность // Конституция как фактор социальных изменений. М., 1999. С. 50 — 51.
[3] arpo.ru›?source=3&id=18, последнее посещение 6.01.2012г.
[4] pravo-rus.ru›news/17-news/188-2011-07-21…45.html, последнее посещение 6.01.2012г.
[5] kommersant.ru›doc/1682771, последнее посещение 6.01.2012г.
[6] «Российская газета» — Центральный выпуск №4928 (104) от 10 июня 2009г.
[7] Краснов М.А., Мишина Е.А. Судебная власть или судебная обслуга. М., 2006. С. 11.
[8] Мальцев В. Ответственность за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования // Законность. 1997. N 10. С. 12.
[9] Кони А.Ф. Собр. соч. Т. 2. М., 1966. С. 74.
[10] http://sutyajnik.ru/rus/cases/etc/koncepcia_sud_reformi.htm
[11] novopol.ru›-medvedev-za…naznachenie-sudey… последнее посещение 7.01.2012г.
[12] Колоколов Н.А. Осторожно-воинствующие защитники // Юридическая газета, 2011. № 1-2. C. 7—8
[13] www.elaltay.ru/?p=2505
[14] www.prokamur.ru/news.php?rec_id=188&mon=04&yer=2008&res=
[15] www.prokuratura-vrn.ru/load_files/11.DOC
[16] prokuratura.karelia.ru › section.php…
[17] www.prockurskobl.ru/text.php?id=1154
[18] www.prokuratura-krasnodar.ru/news/727/
[19] ym-penza.ru › index.php?option=com…view=article…
[20] www.chechnyatoday.com/content/view/5768/2/
[21] vostokmedia.com›n21652.html
[22] www.procuror-osetia.ru/byfirst/
[23] plusgarantiya.ru›index.php…
[24] prokuror.hbr.ru/index.php?displayprokuror=no&display=new.php&id=3271
[25] prokuror.hbr.ru › index.php?…showfull…archive…from…
[27] zakon.kz›…glava-vs…uroven-opravdatelnykh.html
[28] См.: Судебная статистика. Общая характеристика судимости в Российской Федерации за 12 месяцев 2007 г. Сайт Су дебного департамента при Верховном Суде РФ: <http://www.cdept.ru>;.
[29] См.: Судебная статистика. Общая характеристика судимости в Российской Федерации за 12 месяцев 2007 г. Сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ: <http://www.cdept.ru>;.